В 1749 г. на одной из сопок между правыми притоками Енисея, реками Убей и Сисим (примерно в 200км к юго-западу от Красноярска) местным крестьянином и охотником Яковом Медведевым был обнаружен утес с выходом магнетитовой жилы (железной руды), для обследования которой вскоре был прислан из Красноярска горный мастер (оберштейгер) Иоганн Меттих. Обследуя окрестности выхода жилы, примерно в 300 м от утеса, Иоганн Меттих и Яков Медведев обнаружили загадочную глыбу из чистого, белого, звонкого железа, имевшего структуру губки, отверстия которой были заполнены очень твердыми, прочно сидевшими в ней прозрачными желтоватыми «камешками». Глыба лежала совершенно открыто на одном из самых высоких мест горы вне всякой связи с окружающими породами. Записав сведения о глыбе в дневник, Иоганн Меттих уехал в Красноярск. В своем отчете он отметил, что месторождение промышленного значения не имеет и, достаточно подробно, описал место находки железной глыбы. А Яков Медведев с большим трудом перевез железную глыбу к себе в деревню Медведево, располагавшуюся на реке Убей, но железо в хозяйстве оказалось не пригодным.
Спустя 22 года на эту массу железа, лежащего во дворе у Я. Медведева, обратил внимание солдат Якуб, обслуживавший экспедицию петербургского академика П. С. Палласа во время пребывания его в Сибири (1771-1773 гг).
П. С. Паллас первым оценил исключительное значение находки, поняв природное происхождение железной глыбы. 21 января 1772 года академик П. С. Паллас отправил письмо из Красноярска академику-секретарю Санкт-Петербургской академии наук И. А. Эйлеву о том, что он нашел загадочную массу «самородного железа», которая впоследствии получила название Палласово Железо.
Вот что сообщал Паллас в своем письме:
«Я прошу Вашего Высокородия сообщить Академии, что я имею у себя массу самородного железа, смешанную с горной породой, найденную на горе около ручья Кокса, который недалеко от Абакана впадает в Енисей. Но так как она весит около 30 пудов и из-за вязкости железа ее нелегко разрубить на куски, то я ожидаю распоряжения Академии относительно того, должен ли я переслать ей оное железо целиком, для чего потребуется по меньшей мере две подводы.
Эта масса сама по себе является подлинной достопримечательностью, потому что самородное железо до сего времени вызывало у минералогов сильное сомнение, а теперь сомнение в основном устраняется. Она лежала совершенно открыто на поверхности, на горном хребте, который содержит богатые залежи железной руды. Форма массы неправильная. Железо либо состоит из друз, либо же ноздревато, наподобие губки, а промежутки заполнены веществом, подобным железному гранатику, которое в виде желтоватого флюса заполняет всю массу».
Что касается происхождения массы, то Паллас уверенно называет железо самородным.
Через три месяца, 27 апреля 1772 года, письмо Палласа было зачитано на заседании конференции Петербургской академии наук в присутствии ученых, которые приняли решение о выделении подвод. Но, несмотря на это, Паллас ответа в Красноярске не получил.
Вслед за этим письмом Паллас прислал в Санкт-Петербург свое более подробное донесение о сибирской находке:
«Сия примечания достойная глыба вся состоит из совершенного и гибкого железа, которое во всех своих ямах или ноздрях наполнено гиацинтовым флюсом, представляющим круглые и плоские полированные зерна прозрачного янтарного цвета. Самая глыба, от которой уже получены отсеченные нарочитые куски, покрыта ржавчиной только на поверхности, а внутри посредством черного железа покрывающего лака осталась невредима, и вид имеет неправильный и по углам кругловатый».
6 сентября 1773 года «Санкт-Петербургские ведомости» о находке сообщили следующее:
«…железная находка имеет очень интересные свойства, что ее можно ковать в холодном виде, можно гнуть без труда и при умеренном кузнечном огне ковать из него шилья, гвозди и другие малые вещи. Но при сильном нагревании, особенно при доведении до плавления с целью очистить железо от флюса, делается оно ломко, зернисто, и больше не можно его вместе вязать».
О месте находки самородного железа сообщалось следующее:
«На вершине высокой лесом оброслой горы, недалеко от горного хребта, который татары Немир называют, между текущими ниже Абаканского острога и с правой стороны в Енисей впадающими речками Убеем и Сизимом». Отмечалось также, что глыба «найдена поверх земли лежащая». И поскольку в окрестностях нигде не было обнаружено следов старинных горных работ и плавок, делается вывод: «Вид и все состояния оныя, да и свойства железа, из которого она составлена, служит ясным доказательством, что никак сомневаться не можно, чтобы она не такова произошла от натуры».
В 1776 году П. С. Паллас передал один из обломков от находки химику-любителю из г. Штеттина Иоганну Карлу Фридриху Майеру, который первым в Европе подверг всестороннему исследованию сибирскую находку. Он попытался разгадать ее природу путем сравнительного анализа с другими земными естественными образованиями, а также искусственно полученными сортами железа и стали. Но его исследования не дали каких-либо окончательных результатов, да и не могли дать, потому что в то время еще не был известен состав метеоритов.
Следующим и, можно сказать, основным исследователем сибирского железа стал Эрнст Хладни, который проделал огромную работу по изучению «Палласова железа» и пришел к заключению, что это небесный камень, то есть метеорит. Книга Э. Хладни «О происхождении найденной Палласом и других подобных ей железных масс и о некоторых связанных с этим явлениях природы» заложила основы научной метеоритики – новой области наук о космосе.
Под влиянием теории Э. Хладни все находки изолированных масс «самородного железа» в XIX веке стали считать метеоритным железом. Но в 1870 г. на острове Диско в местности Овифак было открыто самородное железо в виде огромных глыб, явно земного происхождения. В связи с этим французский минералог А. Е. Б. де Шанкуртуа высказал в 1872 г. сомнение в космической природе сибирского железа, которое также могло быть, по его мнению, включением в местных породах, тем более, что недалеко от места его находки располагалась железорудная жила. Вновь возникла дискуссия о природе уже знаменитого к тому времени метеорита.
В ответ на это Петербургская академия наук в 1873 г. попросила красноярского горного инженера И. А. Лопатина обследовать район находки метеорита, чтобы разрешить сомнения. Во время этой экспедиции И. А. Лопатин с помощью старожилов – теперь уже села Медведево, нашел старинное месторождение железной руды, определил, что руда состоит из минерала магнетита (Fe3O4). В рудной жиле, по наблюдениям Лопатина, даже чистых кусков магнетита попадалось немного, а больше с примесью кварца. О включениях в руде самородного железа не было и речи. Таким образом, было укреплено представление о космической природе Палласова железа.
Впоследствии, точное место находки метеорита было забыто, и сведения о нем в современных метеоритных каталогах оказались противоречивыми. Заново место находки Палласова железа было установлено в 1976-1978 годах совместными усилиями Комитета по метеоритам АН С ССР, Красноярского и Московского отделений Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ВАГО) под руководством неутомимого исследователя, сотрудника Комитета по метеоритам, кандидата физико-математических наук Алины Иосифовны Еремеевой.
В июле 1980 г. на вершине сопки «Метеоритная» вблизи утеса «Медведева» и в 400 м от места находки метеорита был установлен первый в мире художественный памятный знак метеориту, сооруженный по проекту красноярского скульптора, заслуженного художника РСФСР Ю. П. Ишханова.
31 июля – 1 августа 1981г. состоялось торжественное открытие памятного знака с участием многочисленных представителей научных организаций страны, общественности края, прессы и телевидения. По счастливому совпадению, район находки метеорита попал в полосу полной фазы солнечного затмения 31 июля 1981 года. И, хотя, путешествие к памятному знаку началось под моросящим дождем, в момент затмения природа сжалилась над участниками экспедиции и сквозь тонкую пелену облаков, в быстро наступивших сумерках вспыхнула вокруг темного, закрытого луной, солнечного диска лучистая корона.
Памятный знак отлит из чугуна в виде двухметрового диска, на котором изображены полет болида и упавший метеорит. Это скромное и, в то же время, уникальное сооружение всегда будет напоминать не только о наиболее ранней находке метеорита в нашей стране, но также о самоотверженности, любознательности, научной интуиции людей, благодаря которым этот вестник чужих миров, приземлившийся в дикой тайге, предстал перед учеными и в дальнейшем положил начало изучению космического вещества на Земле.
Сейчас один из кусков метеорита находится в Государственном Геологическом музее имени Вернадского РАН (Москва).